КДО

В канун Яблочного Спаса 1826 года с Бульварного кольца Москвы свернула одинокая пролетка. В ней сидел грузный фельдъегерь рядом с моложавым господином с бакенбардами на смуглых щеках. Это был А. С. Пушкин. Он возвращался из Михайловского, куда был сослан Николаем I за вольнодумство. Возле особняка под номером 9, построенного (предположительно) по проекту архитектора Доменико Жилярди в XIX веке в Вознесенском переулке (бывшем Чернышевском), Александр Сергеевич простился с охранником и отпустил возницу. И то сказать, поэт приехал, предупредив письмом, к доброму приятелю, с которым познакомился еще в Царскосельском лицее, князю Петру Андреевичу Вяземскому.

Хозяин и его супруга Вера Федоровна (урожденная Гагарина) встретили гостя во дворе своего нового дома, который князь приобрел в 1821 году. Внешне особняк и сегодня разительно отличается от роскошных зданий московской знати по соседству: на Большой Никитской улице. В архитектуре “терема” (так иногда шутливо называл его сам П. Вяземский) нет ничего вычурного: ни строгих колонн, ни помпезной лепнины в стиле ампир или модернистских находок, словом, - никаких особенностей. Это просто оштукатуренный двухэтажный каменный дом, явно требующий ремонта фасада (может, не только его) с десятью невысокими пыльными оконцами без занавесей. Единственная достопримечательность - укрепленная на стене мемориальная доска, из которой прохожий узнает даже не про самого князя (все-таки бывший сенатор, крупный дипломат), а лишь о том, что здесь в 1826-1831 годах останавливался и жил Александр Сергеевич Пушкин. Рядом здание театра "Около дома Станиславского". Это, пожалуй, все. Хотя не совсем. Порой в княжеском "тереме" кипели нешуточные страсти.

Приятели сразу же поднялись в кабинет П.Вяземского, сказали друг другу приличествующие ситуации слова, после чего Александр Сергеевич вынул из сумки кипу пообтрепавшихся в пути бумаг и начал читать. Так Петр Андреевич стал первым в России слушателем поэмы "Борис Годунов". По воспоминаниям современников, сильно проняла трагедия князя. Тем более, П.Вяземский и сам слыл одаренным стихотворцем, писавшим эпиграммы, переводные баллады, критические статьи. Неудивительно, что после заключительных слова Пушкина "народ безмолвствует" в кабинете надолго повисла тягостная тишина. Конечно, стенам особняка не дано понять и разобрать, о чем думал или говорил в те мгновения владелец дома и просто неординарный человек из древнего рода Рюриковичей. Точнее, далекий праправнук самого Владимира Мономаха, который в XII-XIII веках передал одному из предков Петра Андреевича во владение городок Вязьму. Так и появилась на свет новая дворянская фамилия.

А еще у князя были ирландские предки. Это отец, путешествуя по Англии, с такой страстью влюбился в ирландку миссис О`Рейли, что попросту отбил ее у супруга, увез в Россию и обвенчался по православному обряду. Позднее, когда сыну исполнилось 15 лет и главы семейства не стало, над юношей взял опекунство Н. М. Карамзин, написавший многотомную "Историю государства Российского".

В 1812 году, несмотря на возражения родственников (и особенно Николая Михайловича Карамзина), князь П. А. Вяземский записался в кавалерию народного ополчения и отправился на Бородинское поле. Здесь ополченец так отчаянно сражался, что потерял под собой двух коней, но сам возвратился домой без единой царапины и с орденом Святого Святослава на груди. Новых друзей у него тогда появилось множество. В частности, герой Отечественной войны Денис Давыдов, а также будущие декабристы 1825 года К. Рылеев и Н. Бестужев, которые страстно ратовали за создание в России конституционной монархии. Кстати, именно Петр Андреевич прятал в потаенных местах своего особняка "враждебные" рукописные проекты переустройства империи. Впоследствии, когда Николай I учинил расследование по делу декабристов, никто из обреченных на казнь или каторгу ни словом не обмолвился о своем знатном друге.

Бывали в доме в Вознесенском переулке и совсем уж экзотические личности. Скажем, известный московский балагур и ловелас П. В. Нащокин. Однажды в присутствии А. Пушкина он рассказал князю историю о том, как обольщал знатную даму из богатого особняка на Большой Никитской улице. Ни букеты цветов, ни угрозы покончить с собой действия на красавицу не возымели. И все же Павел Воинович нашел лазейку проникнуть в дом. На свое счастье он прочел в одной из газет, что хозяевам особняка срочно (но лишь на месяц) требуется прачка. П. Нащокин немедленно соорудил парик, переоделся в женское платье, изготовил поддельные рекомендации и в конце концов был принят на работу. Как он обстирывал семейство - неизвестно. Зато позднее клялся, что ему все-таки удалось добиться благосклонности неприступной дамы.

Не менее частым гостем в особняке П. Вяземского был и его друг граф Федор Иванович Толстой (дальний родственник Льва Николаевича), носивший прозвище "американец". В 1803 году этот блестящий выпускник Морского кадетского корпуса отправился на корабле "Надежда" вместе с И. Крузенштерном в кругосветную экспедицию. Скоро Федор Иванович проведал о том, что судовой батюшка весьма охоч до выпивки. В итоге, граф до такой степени напоил священника, что тот уснул прямо на корме судна. Когда очнулся, то увидел, что его борода прикреплена к палубе казенной печатью самого Крузенштерна! Словом, клок пришлось срезать. Закончилось тем, что Ф.Толстого высадили на американском островке Ситху (Алеуты), где он провел несколько месяцев. Позднее невольного Робинзона подобрал российский корабль, проходивший мимо. Уж больно странно выглядел на островном берегу полуголый человек, одетый в звериные шкуры. Оказалось, Толстой! Причем в татуировках с ног до головы.

Летом 1812 года Федор Иванович самовольно ушел "на войну" из деревни, куда был приставлен "для постоянного жилья и кормления". Явился в район Багратионовских флешей под Бородино и в качестве рядового не раз бесстрашно ходил в рукопашные схватки. Был ранен. Но все равно дрался так, что его представили к Георгиевскому кресту с восстановлением в офицерском чине и возвращении всех дворянских привилегий.

А еще Ф. Толстой не умел честно играть в карты. Его коньком было шулерство. Выигрывал много. А потом - кутил в особняке по адресу Сивцев Вражек, 26 (не сохранился). Здесь графу однажды приглянулась цыганка Авдотья Тураева. Начали жить вместе. Как-то Ф. Толстой вернулся чернее тучи: полностью проигрался. В тот же вечер про беду узнала Авдотья и выложила на стол ворох ассигнаций. То есть, все деньги, которые Ф.Толстой дарил возлюбленной. Только не тратила она банкноты, копила. Федор так растрогался, что январским днем 1821 года повел Авдотью под венец и потом прожил с ней четверть века. До самой кончины.

Жена родила графу 12 ребятишек. И все они один за другим умирали. Толстой чувствовал, почему. Это Небеса мстили ему за 11 жизней, которые он забрал на дуэлях. А когда на свет появилась Прасковья (12-й ребенок), отец уже не переживал: долги-то оплачены. И в самом деле, графиня Прасковья Толстая прожила долгую хорошую жизнь, иногда навещая старого друга своего отца Петра Вяземского.

Кстати, особняк под номером 9 в тихом Вознесенском переулке, наверняка помнит, что его хозяин никогда не был сердцеедом. С Верой Федоровной князь прожил в согласии почти 67 лет. Потом были правление Александра III и ненастная осень 1878 года, когда, отдыхая на водах в Баден-Бадене, Петр Андреевич отошел в иной мир. Через 8 лет за ним последовала и жена. А особняк уцелел и по-прежнему служит. Даже сразу не разберешь, кому - столько в нем теперь офисов.

Галина Кириллова