КДО

— Законна ли на Ваш взгляд сама процедура принятия Генплана? Способны ли общественные слушания заменить конкурс?

— Я бы не стал делать акцент на том, что она незаконна. То, что прошли общественные слушания — это само по себе благо. Люди хотя бы имели возможность что-то увидеть. У нас же еще с советских времен такая традиция, когда решения и документация Главного архитектурно-планировочного управления (сейчас это Москомархитектура) были просто засекречены. Был период в советские годы, когда сотрудникам ГлавАПУ было просто запрещено общаться с прессой без разрешения начальства. То, что теперь люди это могут видеть, обсуждать с представителями власти, задать какие-то вопросы — само по себе неплохо. Другая проблема, что из этого они способны понять. Без специальной подготовки понять тонкости обсуждения будет сложно. Наш старший товарищ по борьбе за памятники Алексей Алексеевич Клименко разработал специальную инструкцию для простого горожанина: как понять и оценить материалы Генплана, как сопоставить данные одной схемы с данными другой схемы, как расшифровывать все эти линии, графики и заштрихованные пространства. Эта инструкция занимает 20 страниц. Чтобы обычный гражданин мог квалифицированно принять участие в этих слушаниях, он должен пройти двухнедельный курс молодого архитектора. Как вы понимаете, это под силу немногим. Не у всех есть время и желание. Поэтому когда людям предоставляются материалы для общественного обсуждения, и когда от людей ждут какого-то отклика (казалось бы, обычное право), материалы должны быть, мало того, что достоверны, они должны быть еще на доступном большинству языке. Не на языке архитектурных схем, от которых голова идет кругом даже у архитекторов, а на понятном, чтобы люди понимали, о чем с ними говорят.

А в данном случае получилось так, словно школьникам первого класса предложили оценить несколько графиков из учебника алгебры для вуза и спросили их мнение. В результате разговор о Генплане сразу пошел не в ту сторону, потому что люди, естественно, стали интересоваться тем, что их затрагивает в первую очередь. Судьбой своих конкретных улиц, территорий, кварталов: будут ли сносить поликлинику на улице Фотиевой, будут ли строить что-то еще, а им отвечали: "Это вы, ребята, не по адресу, у нас Генплан — это материал общего представления о городе, а частные вопросы будут решаться в рабочем порядке и на другом уровне". Получилось, что это вообще диалог ни о чем. Потому что по общим вопросам люди не знают, что сказать, а по частным — им не знают, что ответить.

Кем и для чего разработан этот документ, называемый Генпланом? Что такое Генеральный план? Генеральный план – это план развития. У нас есть специальный НИиПИ Генплана, который входит, насколько я понимаю, в систему Москомархитектуры. Они это разрабатывают, рисуют, расклеивают, а потом предлагают какие-то решения. При этом мы все понимаем, что город — это не только архитектурный организм, а очень сложный социальный организм. Архитектурные решения, транспортные решения или решения по охране памятников — есть часть какой-то сложной системы. У нас, к сожалению, нет того, что называлось бы Институтом Москвы, который изучал бы этот город как совокупность. Есть архитектурные институты, есть экологический, а общего знания нет. Если бы у нас был Институт Москвы, то логично было бы поручить ему разрабатывать Генеральный план развития.

Если мы отстранимся от "поликлиники на улице Фотиевой" и перейдем к общим идеям Генплана, то у меня, как у обычного горожанина, возникает вопрос: а в чем эти общие идеи? Я не знаю. Я был на выставке в префектуре ЦАО, там ходили такие же люди как я. Может, я понимаю на 5% больше них, потому что вовлечен в какие-то архитектурные вопросы. А остального я не понимаю, потому что вопросы Генплана Москвы — это не вопросы архитектуры и дорожного строительства. По опыту изучения прежних Генпланов, которые регулярно разрабатывались с 1920-х годов, я знаю, что плановые параметры по демографии, по численности населения города не выполнялись, они каждый раз перекрывались. Рассчитывали, что в Москве будет столько-то человек проживать, а было два раза по столько или три раза по столько жителей. А ведь от такого простого показателя как число жителей зависит все остальное – сколько нужно поликлиник, сколько школ, сколько трамвайных вагонов. Когда разработчикам Генплана на слушаниях задавали вопрос, а какое у вас планируется население в 2025 году, они отвечали: "Мы не гадалки и не прогнозисты". Понятно дело, что вы не гадалки — а кто? Демографический вопрос — это только один из срезов развития, но он один из основных. Теперь вопрос: насколько серьезен Генплан, если он не учитывает демографического развития?

Дело не только в том, чтобы предсказать, что в Москве в 2025 году будет 15 или 20 миллионов жителей. Есть ведь, наверное, какие-то оптимальные цифры. Вот существует такой мегаполис, занимающий такую-то территорию, исполняющий такие-то функции, значит, должна быть рассчитана оптимальная цифра — сколько в нем должно быть населения. Я сейчас утрированно говорю, но, предположим, мы придем к выводу, что ресурсов мегаполиса хватит на 12 миллионов, а планируется, что будет 16. А как мы хотим решать эту проблему? У нас есть возможность увеличить ресурс? Или у нас есть возможность рассредоточить население по московской агломерации, например? Не выселить кого-то, а предоставить преференции, стимулы для отъезда в пустующие районы Московской области (в радиусе 70 километров от Москвы попадаются пустующие и вымирающие населенные пункты). Это все достаточно сложные социальные проблемы, которые не решаются одними архитекторами. Есть такое понимание этой проблемы и путей ее решения? Я в материалах Генплана этого не увидел. 
То же самое можно сказать про все остальное. Про транспорт. Сколько будет в Москве автомобилей, как вы хотите решать проблему автомобилизации — только увеличением количества квадратных метров автомобильных дорог или каким-то перераспределением транспортных потоков? Когда мы перестанем строить в центре то, что притягивает людей, которые не ходят пешком, и будем это строить где-нибудь еще? А если вы хотите где-нибудь еще, то покажите мне, где — если вы говорите, что это Генплан развития города на 15 лет вперед! Покажите, где именно у вас будут строиться новые офисные центры, новые рабочие места или новые магазины, чтобы люди перестали ездить в центр, а стали ездить туда. Или что вы хотите сделать для прекращения этих ежедневных миграций, когда все люди утром едут в центр на работу, а вечером все едут с работы на окраины? Можно ли как-то устроить так, чтобы люди работали там, где жили. Это не архитектурная проблема и не проблема института транспортного развития. Это проблема социальная — как сбалансировать трудовую миграцию в городе. На Западе она балансируется с тем, что у многих людей там нет собственного жилья, а преимущественный тип жилья — съемный. Люди меняют работу и меняют место жительства, чтобы им было удобнее жить, и не надо было бы ездить через весь город.

У меня нет готовых ответов на все эти вопросы, но я способен их хотя бы сформулировать. Но я не вижу, что в материалах Генплана представлена хотя бы попытка на них ответить. А такую же линейку вопросов можно построить по части образования, экологии, архитектуры, градостроительного развития, охраны памятников и так далее.

В вопросе был упомянут конкурс — тоже крайне важное понятие. Генплан Москвы 1935 года — в своих публикациях я многократно отзывался о нем неодобрительно, именно потому, что он был абсолютно варварским по отношению к архитектурному наследию. Но, в то же время, невозможно не признать, что он был грамотно, профессионально разработан, потому что в нем были заложены идеи развития. Благодаря тому потенциалу развития, который был в нем заложен, мы живем в нынешнем городе. Он этот город и создал: со всеми резервами транспорта, с сетью дорожных магистралей, с сетью новых районов. Его принятию предшествовал масштабный архитектурный конкурс именно на идею Генплана Москвы. Не на штрихование поверхностей ("здесь у нас будет стагнация, а здесь реконструкция"), а на идею того, как будет развиваться Москва, по какой модели.

В этом международном конкурсе участвовали и все ведущие градостроители и архитекторы СССР, и многие заграничные люди с известными именами. Известен проект Ле Корбюзье по развитию Москвы, американские и немецкие архитекторы предлагали свои варианты. Другое дело, как потом производился выбор партийным руководством, что было избрано за основу, как учитывались все эти идеи. Но факт в том, что этот конкурс был проведен, и это мощное напитывание здешних архитекторов и руководителей самыми разнообразными идеями состоялось, и что они в результате могли что-то из этого опыта почерпнуть.

Может быть, этот Генплан, враждебный в отношении наследия, был удачным во многих других отношениях. Ничего похожего не было ни в 1999 году, ни сейчас. Как будто бы все ответы на сложные вопросы даны, как будто все уже известно, и нам остается лишь рисовать квадратики и штриховать магистрали. Как будто мы знаем, как будет развиваться Москва. С чего они взяли?

Поэтому никакие общественные слушания, в которых мы все участвуем как дилетанты, видя кусочек, но не видя целого и не представляя его себе — такого конкурса заменить не могут. А то, что этого конкурса нет, к сожалению, будет сказываться еще много лет, потому что сейчас этот Генплан, скорее всего, будет принят.

Вопросы задал Альберт Акопян